Анализ фильма "Самый грустный мальчик на земле"

Сначала рекомендую посмотреть этот короткометражный фильм (13 минут) перед прочтением и постараться сложить собственное видение. Так прочтение будет более интересным.

                                                              «Нет зависти “белой”, нет зависти “черной”.
                                             Существует только одна – ядовито-зеленого цвета».

                                                                                                                 Неизвестный автор

Евгений Ильин, в своей книге «Психология зависти, враждебности, тщеславия» указывает, что еще Рене Декарт отмечал, что у завистника меняется даже цвет лица: бывает свинцовым, желто-черным, точно цвет крови мертвеца, а зависть по-латыни носит название livor – синева. Недаром в народе говорят: «посинел» или «позеленел от зависти». Зеленый или ядовито-желтый цвет в народной символике тоже связывается с завистью и ревностью (в одной из детских сказок персонаж пожелтел от зависти и умер). В общем, для обозначения цвета зависти (точнее, цвета лица завистника) используется едва ли не вся цветовая палитра, но все эти цвета неестественны для обычного человеческого лица – лица человека, не испытывающего зависти. [Ильин, Е. "Психология зависти, враждебности, тщеславия"] Интересно также то, что желтый цвет общепризнанно является цветом безумия, сумасшествия, психических заболеваний.

Выходит так, что в народной фантазии чувство зависти может вызывать столь мощные аффекты, что меняет цвет лица или даже приводит к смерти. Зависть может «отравить» - в смысле пропитать ядом – жизнь. Фольклор есть кладовая многовековых наблюдений людей друг за другом, проверенных временем и называемых мудростью. Настолько ли влиятельно чувство зависти? Мы можем исследовать это вопрос с точки зрения психоанализа на примере короткометражного фильма Джейми Трэвиса «Самый грустный мальчик на земле».

В фильме очевидно важное место занимает зеленый цвет. Открывающая сцена показывает нам комнату мальчика, с идеальным интерьером, выполненным в зеленом цвете. Мальчик заходит, встает на стул и просовывает свою голову в праздничном колпаке в висящую петлю. Он собирается повесится. Титры, название. Зритель невольно поставлен перед вопросом «Почему же этот мальчик самый грустный на земле?».

Флешбек-сцена. Дети ходят по кругу и поют песню об изгнании дьявола и наличии Христа внутри.

Я думаю, здесь, как и во многих произведениях, диалектика Бога и Дьявола отражает расщепление психики (ведь религия есть невроз общества [Фрейд, З. «Будущее одной иллюзии»] – отделение нежелательной части и «изгнание», то есть проекцию, вовне, как маниакальное желание избавиться от плохого «грязного» объекта. В контексте фильма это принимает форму диалектики зависти/жадности и якобы непорочности, абсолютной независимости от этих низменных желаний.

Расщепление – это защитное формирование отрицающее часть реальности и искажающее ее. Противоположность ей – интеграция. Она подразумевает не отрицание, но принятие и связь с плохим объектом, ибо нет в этом мире ничего идеального. Следовательно, от дьявола избавиться невозможно, как и от зависти, но можно создать такую иллюзию для себя.

Что же происходит с отрицаемой и проецируемой завистью? Она помещается, преимущественно, в Значимого Другого посредством проективной идентификации и проецирующий старается контролировать изгнанное из себя (Дьявола/зависть) в Аду/внутри Другого. Отсюда, кстати, эти многочисленные художественные произведения с тропом об ужасных существах, сущностях и субстанциях, заточенных где-то и в чем-то и грозящих вырваться или ворваться (в зависимости от структуры мира и точки зрения повествователя). Например: "Чужой", "28 дней спустя", "День независимости", "Ледниковый период", "Властелин колец".

Мы берем за тезис, что

мать использует защиту по типу расщепления и проецирует зависть во вне, преимущественно в сына, который становится «прокаженным», «проклятым», «отравленным» носителем зависти, вынужденный не только испытывать материнскую зависть, вероятно патологического характера (раз ее психика не смогла с ней справиться), так еще к ней добавляется его собственная зависть, с которой ему должно помогать справляться воспитывающее лицо – то есть мать – но которая не может ему с этим помогать, т.к. это для нее невыносимое чувство. Образована замкнутая патологическая система в которой катастрофически не хватает Третьего, который бы мог и следовало бы вносить гармонизирующий эффект - отца.

Всё дальнейшее повествование фильма укладывается в данную описанную сцену.

Показательной является сцена с урока физкультуры. Два лидера за кадром называют имена одноклассников Тимоти. По одному они покидают шеренгу. Становится очевидно, что Тимоти никто не хочет брать к себе в команду, потому, что даже когда остается полный мальчик в инвалидном кресле – выбирают его. Тимоти остается последним. Здесь велик соблазн присоединиться к Тимоти, идентифицироваться с ним и обозлиться на нерадивых одноклассников, без выяснения причин. Подумать, что Тимоти их ненавидит за то, что они его буллят. Однако, принимая в учет идею матрицы группы и системности любого социального явления, здесь следует задаться вопросами: «Почему же дети избегают Тимоти? Почему он изгой? Может дети его буллят не просто так, но реактивно? Тогда что же есть такого в Тимоти и его поведении, что формирует такое отношение к нему?».

Зависть здесь задает поле для ответов. Зависть может быть разная и проявляться по-разному. Грубо говоря, во внутренних объектных отношениях может быть очень своеобразная сцена, инвестируемая, в первую очередь, завистью. И от этого зависит ее социальная реализация. Чтобы фильм был более содержательным, режиссер намеренно не раскрывает эту область, чтобы вместить все варианты. Например: Тимоти может быть интегрирован с чувством зависти и тогда завидовать детям за то, что у них хорошие родители, заботливые нежные мамы, и делать подлые вещи, говорить обидные слова и т.д., при этом даже не замечать своей подлости или не считать подлость подлостью. Или Тимоти может также, как мать, проецировать мощную зависть в других, из-за этого стать параноидным, плохо относиться к одноклассникам, считая, что все они ему завидуют, настроены против, что определенно мешает качественному общению и доверию и вторично служит адекватной причиной относиться к Тимоти негативно.

Теперь обратим внимание на расставленные цветовые акценты. Видимые в прочих сценах части дома выполненные преимущественно в желтом цвете, как и атрибутика купленная для праздника: многочисленные желтые шарики, стаканчики для детей, тарелки на столе. Мать, при этом, одета в зеленое платье. Цвета нарочито яркие и практически одного оттенка, что не может не бросаться в глаза, что создает ощущение деления всего на 2 цвета и отчетливой биполярности: матери с сыном и его комнате свойственен зеленый, дому и тому, что для гостей - желтый. Кроме того, что оба цвета являются наиболее частыми цветами отражения жадности, желтый цвет является цветом золота, денег, достатка.

Деньги – это причина для зависти и, как ни удивительно, одновременно способ защиты от зависти. Зависть, испытываемая к деньгам и из-за денег – может быть вторичной симптоматичной завистью. Способом объективизации глубинной зависти по отношению к внутренним объектам, как проекция на деньги и попытка психики справиться с ней хоть в этом уже более оформленном и, поэтому, более переносимом виде. Складывается иллюзия, что если человек получит достаточно денег, то зависть снизится или вовсе исчезнет. Симптоматичная зависть действительно может снизиться при богатстве, но глубинная относительно мало скорректируется.

Один из способов защиты от зависти к другим – проекция, то есть вложение зависти в других. Как мать Тимоти вкладывает зависть в него, так же она, стремясь и создавая идеальную картинку интерьера, своего образа, оформления праздника – старается вызвать зависть у окружающих, в частности гостей. Это натужная попытка создать образ «У меня лучше, чем у вас - завидуйте мне. Это вы завидуете мне, а не я вам». Скорее всего, у матери Тимоти пограничная организация личности, что может объяснять почему муж расстался с ней. Не нужно быть психологом, чтобы чувствовать личностные проблемы человека и их серьезность, слабый контакт с реальностью и объем проекций. Все это может чувствоваться интуитивно обычным человеком с достаточно развитым эмоциональным интеллектом. Я думаю, что

пустая пиньята, которую пытался разбить крупный мальчик-гость – это отражение структуры характера матери Тимоти.

Она так зациклена на внешней атрибутике по своим интрапсихическим мотивам, что даже не подумала, что в пиньяте должны быть конфеты. Она будто не понимает смысл веселья, сладостей, необходимость выражения агрессии на игрушке, ценность чувств вообще. Она в своем мире защиты от зависти, ее контроля и только, что определяет пустотность, которая далее будет продемонстрирована другими деталями.

Мать Тимоти слишком механически организует день рождения без интереса с кем дружит ее сын и дружит ли вообще. Хотя на подготовку к празднованию они потратили 2 недели. Мать и сын смотрят на фактический день рождения по-разному: мать всем довольна, т.к. поверхностно, с виду, все в порядке (и только так она может оценивать празднество, будучи не в контакте со своими и, как следствие, с чувствами сына) – нарядные дети пришли с подарками, сидят за столом и т.д. Именинник же ненавидит всех пришедших детей, т.к. они его не любят и не играют с ним, обзывают гомиком. Поэтому она занимается расчетами, пока он ест рядом за столом. То есть, они не общаются, хоть и находятся рядом, она не узнает как у него дела, не интересуется его внутренним миром. И на его слова «Я самый грустный мальчик в мире» она реагирует согласно правилу: если у ребенка психологическая проблема, то его надо отвести к специалисту по психологии, который также по правилам выпишет психофармакологический препарат, который она помещает в зеленое желе (что также весьма емкая метафора пустоты и прозрачности). Поэтому интерьер квартиры тоже является слишком лощеным и, по сути, безжизненным. Поэтому мальчик такой худой, тонконогий и слабый во всех смыслах – ибо мать его не питает.

Человеку с патологической завистью сложно делиться, у него проблемы с благодарностью и ему хочется только получать.

Также мать называет деньги грязными – это ее защита от зависти по типу обесценивания. Деньги, как и Дьявол, становятся экраном для отщепленных частей самости. Деньги не грязные и не чистые, или грязные, но и чистые. Деньги – это деньги. Они есть в мире, как бы нам не хотелось. Но они могут предметом зависти – и если у человека с этим проблемы, то будут проблемы и в обращении с деньгами.

Мы можем видеть, как говорят в психотерапии, здоровую часть личности Тимоти, которая несмотря на давление проекций зависти матери в него, все же копит деньги. Но, т.к. ему приходится их чувствовать «грязными», то есть плохими, он старается их очистить в прямом смысле, чтобы и иметь что-то хорошее, но и не «замараться». Он старается выстроить с деньгами и со многим ценным в этом мире, что вызывает зависть, более индивидуальные отношения, более личные и здоровые, интегрированные, а не пограничные. Однако, детской психике наедине с патологической и без сторонней поддержки этого крайне сложно достичь.

В итоге, в этом ярком фильме, подающимся в легкой манере, мы можем видеть ужасную психологическую драму: попытку выжить молодого ростка на земле, питающей ничем, кроме яда. И, к сожалению, безуспешную попытку с трагическим концом. Замечательное, емкое, смелое, реалистичное и достаточно уникальное высказывание автора Джейми Тревиса.

К слову о той позицию, которую я пропагандирую: "Антигуманно заводить детей без личной психотерапии".