Уят, беззаконие, жестокость

Урезанная версия статьи опубликована на новостном портале Tengrinews.kz

Ниже я публикую развернутую версию изначально написанную мною.

Ұят

Когда наше общество сотрясают новости об ужасных случаях насилия, то для объяснения - которое нам крайне необходимо при осмыслении подобного ужаса - казахстанцы нередко обвиняют «уятовские» или «уятменовские» устои, ценности, взгляды. Последние, в силу консевартизма, с одной стороны ратуют за справедливость и традиции, с другой же стороны мешают равноправию и равноценному отношению между представителями разных социальных групп, слоев, гендеров и т.д. Как же так получается?

Так получается из-за повышенной агрессивности в обществе. Почему она повышенная – отдельный сложный вопрос, затрагивающий историю страны и текущее положение. Сейчас не суть. Чем выше агрессия, тем жестче народная система самоорганизации и взаиморегуляции. Иначе говоря, осуждение за отклонение от традиций и соответствующих норм морали более страшное и пугающее. Азия этим славится. В Иране молодым людям даже нельзя танцевать. На Кавказе гомосексуалы рискуют жизни. В южных регионах Казахстана девушку могут забить камнями за измену.

Это грубая, глупая и вообще ни разу не педагогичная система воспитания. Если ребенка избивать до полусмерти за двойку, то стоит ожидать, что он будет, во-первых, в постоянном напряжении и не сможет учиться полноценно, что еще больше ухудшает оценки. Во-вторых, он будет делать всё, чтобы родители не узнали о двойке, т.к. не чувствует справедливого отношения – вырывать страницы, прогуливать школу, врать, заводить второй дневник и т.д.

Поэтому у юристов популярно выражения Публия Теренция «Крайнее соблюдение законности может обернуться крайним беззаконием».

Беззаконие

Где-то в процессе борьбы за нравственность и благородство люди скатываются к созданию видимостинравственности и благородства. Уят (позор и стыд), то есть осуждение со стороны общества, пугает и не способствует честному и осознанному признанию собственной вины. Тот, кто признается в содеянном, в нашем обществе, не получит смягчения, снисхождения и адекватного гуманного суда, но будет преследовать жестоко и бескомпромиссно.

Тогда какой смысл не скрывать? Быть уятсыз внутреннее, уятмен внешне - выгоднее. Таким образом в обществе образуются двойные стандарты и лицемерная система этики и нравственности: «Незаконное действие запрещено, в случае если кто-то видит и знает» и «Аморальный поступок допустим, пока не увидели и не узнали окружающие».

Люди бояться не аморального поступка, а именно того, что узнают другие.

Здесь включается другой препятствующий справедливости фактор: династийность и тесность связи. За члена семьи стыдно всей семье или их конгломерату. За семью стыдно всему поселку. За поселок стыдно перед начальством чиновникам и служителям закона.

А кому хочется быть объектом жестокого нападения и обвинения во всём случившемся? У нас ведь только один виноватый, каждый будто всемогущий и был способен всё предотвратить. Поэтому и судить следует настолько строго. Нет никакой адекватной оценки вины и понимания распределенной ответственности.

Однако, уят мешает обнаружению и обнародованию таких случаев, но не определяет агрессивность и жестокость рабовладельцев.

Жестокость

В корне этого феномена лежит общечеловеческое и древнее стремление к доминированию и эксплуатации. Его замечательно продемонстрировали социально-психологические эксперименты Стэнли Милгрема, Рона Джонса, Джейн Эллиот. Особенно ярким получился знаменитый Стэнфордский тюремный эксперимент Филиппа Зимбардо.

«Эксперимент был проведен в 1971году американским психологом Филиппом Зимбардо. Эксперимент представляет собой психологическое исследование реакции человека на ограничение свободы, на условия тюремной жизни и на влияние навязанной социальной поведенческой модели.

Добровольцы играли роли охранников и заключенных и жили в условной тюрьме, устроенной в подвале факультета психологии. Заключенные и охранники быстро приспособились к своим ролям, и, вопреки ожиданиям, стали возникать по-настоящему опасные ситуации. В каждом третьем охраннике обнаружились садистские наклонности, а заключенные были серьезно морально травмированы. Двое раньше времени были исключены из эксперимента. По этическим соображениям эксперимент был закончен раньше времени.»

Каждый из этих экспериментов показывает, что если человека поместить в такие условия, в которых он чувствует безнаказанность, то он раздвинет свои границы и начнет пользоваться силой и властью.

Правоохранительная и исполнительные государственные системы не всесильны – они никогда не были способны уследить за соблюдением гуманистических ценностей в обществе. Нет, общество должно иметь, в первую очередь, оригинальную аутентичную систему морально-нравственных ценностей. Чем более она развитая и адекватная, тем более сострадательное общество и тем более процветающее.

Здесь стоит отметить, что жестокое отношение всегда в первую очередь применяется к тем, кто слаб и не имеет защиты. В данных случаях не зря жертвами являлись граждане других стран, к тому в бедственном финансовом положении. За них некому заступиться, они вынуждены были обратиться к местным жителям, их самоценность занижена. И всё это местные жители чувствуют и понимают. Если моральная (воспитание) и правоохранительные системы слабы, то это пробуждает животную жестокость.

Какой вывод напрашивается по итогу?

А вывод такой, что в регионах нашей страны и моральная система, и правоохранительные – в упадническом состоянии. Да, каждый сам должен нести ответственность за свои поступки и в случаях насилия насильник безусловно виноват. Но, с другой стороны, мы понимаем, что если бы он был уверен, что по факту незаконного и аморального поступка понесет соответствующее наказание – то вероятно его совершения была гораздо ниже.

Беззаконие рождает вседозволенность. Вседозволенность провоцирует эксплуатацию.