Улыбка во все 32

Свободные ассоциации удивительно ценный феномен нашей психологии. Чем больше я его осваиваю, тем больше дивных открытий делаю. Одно из главных его достоинств - возможность осознать то, что может всю жизнь быть перед глазами, но оставалось не видимым.

Я ведь всегда ассоциировался у людей с улыбкой. Мою жизнь вообще можно рассмотреть в контексте улыбки. Она всегда была, но мое отношение к ней всегда менялось.

Сложно сказать, что было раньше: реакция окружающих на мою улыбку, что могло провоцировать улыбчивость, либо наоборот, моя характерологическая улыбчивость, а затем последующие отклики. Это как загадка про курицу и яйцо - скорее всего это случалось одновременно, но поначалу в еле заметных формах.

В детстве я очень много плакал, поэтому обрадовать меня было несложно. Люди больше меня радовали, когда я им изначально давал позитив, то есть, дарил улыбку. Вероятно первое время это происходило бессознательно. Но я точно помню, как в 9 лет мне стали говорить конкретные комплименты касательно данного выражения лица.

После этого мне становилось неловко, что я привлекаю слишком много внимания. Появились первые прозвища-ассоциации: зубастик, бобер, кролик. Одним из самых частых было "зубоскал". Немного задевало, но и приятный момент в этом тоже был, особенно по сравнению с гораздо более обидными прозвищами других одноклассников. В общем, улыбаться я не переставал, но улыбку, как ценную часть личности и взаимодействия с людьми осознал.

В подростковом возрасте с улыбкой я сросся накрепко. В целом смугловатый, в то время я жил у дяди в частном доме и уже с марта имел насыщенный загар, на фоне которого улыбка расцветала пуще обычного и не сходила с моего лица, что казалось, порой, странным. Она была оружием массового поражения. Тогда я улыбался во все 32 внешне. Внутри все было далеко не так лучезарно.

В институте улыбка стала моим осознанным оружием точечного поражения, так сказать. Я стал улыбаться тем, на кто первично на меня производил впечатление. Можно назвать данный отрезок периодом овладения.

Когда началась работа, то погружение в серьезную среду тех, кто уже устал от гнета систематического исполнения обязанностей, отразилось и на мне: улыбка едва ли был уместной. Улыбаться среди горняков, которые утром не выспавшиеся, днем сталкивающиеся с бесконечными проблемами, а вечером уставшие - как минимум глупо. Улыбки среди тех, с кем я преимущественно тогда общался, были относительной редкостью и гораздо более сдержанными. Я понял, насколько широкой является моя улыбка и в этом пространстве позиционировала меня, как наивного или даже можно сказать блаженного. КВН, празднества, корпоративы, совместные поездки - проблески счастья на пасмурном небе трудобудней, когда я мог искренне поулыбаться.

По мере погружения в работу улыбка становилась грустнее и всё менее заметнее, пока совсем не закрылась в уголках рта, слегка их подергивая вверх. Тяжелое время. Ведь можно подумать, что я решил изменить жизнь не только потому, что мне было неуютно и поэтому я закономерно и адекватно меньше обычного улыбался, но и потому, что мне было не комфортно там улыбаться, поэтому было тяжелее обычного и поэтому хотелось изойти. Ради возможности улыбаться.

Сброс оков, Петербург, велотур, свободная частная практика, желанная самореализация - я целую жизнь в губы, вдыхаю ее запах, щекочу жарким дыханием, кусаю за мочку и улыбаюсь глядя в глаза. Не намеренно и уже не столько внешне, сколько внутренне, рефлексивно. Теперь, наконец-то, моя улыбка есть отражение долгожданной гармонии во внутреннем мире и удовлетворенности во внешнем.

Я улыбался всегда. Всегда шире и чаще всех в своем окружении. Я улыбался по-разному, но я улыбался всю жизнь до сегодня.

Я улыбаюсь в 32 зуба духовно в свои 32 года. Бесценно. Ведь этого вообще могло не случиться, но случилось, и всего-то в 32. Сколько еще впереди. Причин для искренних улыбок.