Детская (досознательная) травма и ее влияние на развитие

Давайте начнем с описания взрослой травмы, которая характеризуется  переживанием неизбежной опасности и относится к переполняющему  парализующему психическому состоянию, включающему в себя утрату функций  эго, остановку функций саморефлексии, паралич всех когнитивных функций и  функций самосохранения, тревожность или кататонию вплоть до психогенной  смерти. То есть происходит психическая оценка обстоятельств, понимание  которой как «неизбежная опасность» и связь с соответствующими аффектами  лежит в начале цепочки образования травмы, которая в действительности  случается крайне редко, так как входящая угроза встречается защитными  функциями психики ценой формирования симптомов.

Общераспространенное  понятие ТРАВМЫ является, на самом деле, околотравматическим.  Вышеописанное травматическое состояние не наступает, но в этот момент  или вследствие этого момента возникают невротические расстройства,  например.

Основные этапы травматического процесса:

  • конфронтация со смертью;
  • аффективная блокировка и онемение;
  • ограничение когнитивных и исполнительных функций и
  • последовательность поражения и капитуляции.

Теперь  моделируем психику новорожденного и младенца. Если у взрослого человека  любая травма связана с аффективным аппаратом, то у ребенка в  досознательный период главным фактором становятся состояния. Аффективный  опыт младенца включает в себя состояние довольства, покоя и состояние  неудовольствия, напряжения. Именно из опыта состояний и комплекса  ассоциациативных ощущений при них позже развиваются приятные и  болезненные аффекты, которые еще позже формируют взрослые аффекты.

Травмой в этот период считается невыносимое состояние напряжения при участии предшественников аффекта (состояние и ощущения) и массивной  стимуляции (то есть ощущения не могут быть фантазматическими, должна  быть конкретная реальная стимуляция органов чувств).

Так же  выделяют, так называемую, вторую линию развития аффектов: постепенная  вербализация и десоматизация. Благодаря этому научаемся использовать  аффекты как сигналы, потому что когда отклик соматический он скорее  привлекает внимание к себе, а не к состоянию о котором сигнализируют.

Роль  матери в этом процессе (вербализации и десоматизации) – в основном  защита от психической травматизации. Основная и самая сложная задача:  позволить ребенку выносить все более интенсивные аффективные напряжения,  но успокоить его прежде, чем они станут непереносимы.

Если мать  не справляется, ребенок может быть переполнен примитивными  предшественниками аффектов и испытывать не страх смерти, а смертельный  ужас (Стерн именует это биотравматической ситуацией).

Каким  может быть психическое состояние ребенка, переполненного примитивными  предшественниками аффекта и включающего массивный отклик мобилизации  всей автономной системы, как и предшественников боли? Как мы можем  представить себе безвременный ужас ребенка? Мы, с позиции людей с  сформированными аффективными аппаратами, сознательные, имеющие, в конце  концов, представление о смерти, можем только гадать, как это ощущается в  довербальные период, до наличия представлений. Я представляю это как  сползание в воронку небытия, где чем дальше, тем хуже, при полном  бессилии, бесконтрольности, невозможности что-либо сделать. Но, опять  же, это совсем другой уровень представлений, который все равно  использует аффекты и понимания сознательного уровня.

Таким  образом, ранняя материнская забота воспринимается как позволение жить.  Ранняя травма приводит к тому, что не формируется структура, дающая  возможность осуществлять заботу о себе. Выходит так, что заботливая мать  формирует защиты, незаботливая (ее отсутствие, игнорирование сигналов  ребенка) купирует стимулы развития, замыкая зачатки сознания в самоём  себе ребенка.

Однако, быть постоянно рядом и реагирующей матерью  крайне сложно, особенно в периоды первобытно-общинного строя. Поэтому в  психике, видимо, есть досознательная защитная функция: ребенок,  оставленный в одиночестве в состоянии крайнего напряжения, в большинстве  случаев не умирает и не остается в травматическом состоянии навсегда,  но засыпает. Так родители всегда могли справиться с ребенком,  позволив ему «проплакаться, пока не заснет». Так непонятным для нас  способом ребенок может закончить травматическое состояние, перейдя ко  сну. Есть указание на то, что здесь задействованы эндокринологические и  нейрофизиологические реакции.

Логично предположить, что, хотя  ребенок защищен от психогенной смерти способностью засыпать в состоянии  тотального несчастья и истощения, повторение таких эпизодов приводит к  неудачам развития, истощению или анаклитической депрессии.

Так,  ребенок, отходящий ко сну в состоянии отчаяния и тотального физического  истощения, получает психическое переживание, отличное от блаженного  засыпания удовлетворенного ребенка – это не может не оставлять своих  следов в развитии, ибо мы аккумулируем всю информацию по мере взросления  об условиях выживания в окружающей среде, хотя бы для того, чтобы  передать ее потомкам для будущей эволюции. Можно предположить, что следы  воспоминаний о таких событиях могут служить будущей  предрасположенностью к детской сознательной травме.

Такие люди  проводят свою жизнь, избегая боли, и едва ли способны переживать  удовольствие, счастье или веселье. Взаиморегулирующая функция центров  удовольствия и напряжения в мозгу модифицируется таким образом, который  мы не можем понять психологически.

Получение массивной  психической травмы во младенчестве или раннем возрасте, когда ребенок  начинает ходить, препятствует развитию аффектов. Если аффекты  неадекватно вербализованы, десоматизированы и дифференцированы, они  становятся слишком опасными и подавляют организованные функции, они  столь близки к инфантильным аффектам, что несут в себе угрозу  возвращения психической травмы детства. Эмоции не дифференцированы и не  могут быть использованы в специфическом смысле. Сложность сознания  выстраивается на способности сначала атрибуции настоящего эмоциями, а  затем самостоятельной манипуляции эмоциями.

Давайте теперь сравним досознательную и сознательные травмы, иначе взрослую и младенческую.

  • У  взрослого даже при условии ухода в психотический регресс – это удар по  сформированному психическому аппарату, наблюдающее эго существует и  пытается защититься. Иначе: психика априори крепче, целостнее.
  • Регрессия  взрослого в отношении аффектов у взрослых возможна, но эта регрессия  точечная и неполная. Взрослый обладает способностью блокировать эмоции и  ограничивать сознание. Поэтому взрослому невозможно пережить такую  полную регрессию, как переживание психического состояния инфантильной  травмы.
  • Природа младенческого аффекта принципиально иная – это предшественники аффектов, психический аппарат еще не сформирован.
  • Ребенок беспомощный.
  • Качественное отличие ожидания возврата травматического состояния, ибо настоящее (жизнь) непонятная и непредсказуемая.
  • Нарушение  аффективности и толерантности к аффекту (при инфантильной травме –  задержка генетического развития аффекта, при взрослой – регрессия –  дедифференциация, девербализация, ресоматизация).

И  главное, надо понимать, что это лишь малая схематичная часть того, как  все происходит и влияет на развитие психики в последующем. Однако,  сложно не согласиться с тем, что любое отступлением от нормы на любом  этапе формирования должно иметь последствия с эволюционной точки зрения  и, по логике возрастной психологии, чем раньше травма, тем сильнее ее  влияние. Это как эффект бабочки - первые годы жизни самые важные, когда  скорость развития имеет ниспадающую кривую. Поэтому даже незначительные  отклонения в самом начале выливаются в значительные позже. Также  аргументом может служить статистическая закономерность выявления  нарушений у взрослых, в биографии которых находятся подтверждения  множественных досознательных травм, то есть состояний покинутости.

Эта статья была написана:
Author image

Skurtul Alexandr

  • Almaty, Kazakhstan
Александр Скуртул – психолог-психоаналитик, личный консультант. Образование: Восточно-Европейский институт психоанализа, Санкт-Петербург.